Душевноздоровые посиделки

Каждое утро я просыпаюсь не оттого, что досмотрела сон, а потому, что утро и так надо. Надо проснуться, надо увидеть в окне солнце и прослойку моря между небом и зеленью террасы, надо отпустить истерзанную подушку и убедить себя, что это именно то, что мне надо. Я слышу звуки мирной жизни, чьей-то радости, чьей-то заботы и даже слышу музыку, она мне нравится. И я убеждаю себя, что это именно те звуки, которые мне нужны. И мне важно их услышать, чтобы почувствовать себя частью этой чьей-то чужой мирной жизни. И опять я убеждаю себя, что мне надо чувствовать себя частью именно этой жизни. Ты был прав, Гудвин, удел сильных – одиночество, которое просыпается утром и говорит: так надо.

Целыми часами днем я говорю им как надо. Откуда я знаю? А потому что я убеждаю себя, что так надо. Костюм истины в последней инстанции жмет в локтях и натирает в коленках. Иногда, я даже засыпаю, не расстегнув пуговиц. А проснувшись утром, только потягиваюсь, глядя на море, и меняю формат, добавляю краски, растягиваю по ширине окна картину мира, чтобы в ней уместилось то, что надо. И убеждаю себя, что так надо. Я птица делаю что-то из чего-то, мечтая, что из этого чего-то получится гнездо, которое так мне надо. Но это потом, а сейчас только шаг в сторону от дорожки, чтобы насобирать прутиков, палочек, комочков пыли для несуществующего гнезда, которое так мне надо. И опять ты был прав, Гудвин, променяв гнездо на королевство однажды, ищи дураков поменять все обратно.

И ведь я знаю, что огонь в каморке Папы Карло нарисованный, сколько не меняй его формат и цвет с желтого на синий. И я даже за обедом могу обсудить пузыри в болоте с Черепахой Тортилой, и даже знаю, за какой складкой ее морщинистого подбородка хранится Золотой Ключик. Но послушно встаю перед партой и объясняю, что надо мыть руки перед едой и наказываю за кляксы потому, что так надо. И костюм жмет и в парике жарко. И пламя то греет, хоть и синеет. Гудвин, и тут ты был прав, когда сбегаешь из кукольного театра, ты не перестаешь быть куклой.

Мне не страшно, не грустно, не одиноко, не тоскливо, не пусто… Я не чувствую и не думаю ни о том, что есть, ни о том, что было. Я просыпаюсь и убеждаю себя, что так надо. Убедить себя проще, чем подумать зачем, чем почувствовать как, чем ощутить, что нет… что надо по-другому. Я говорю себе потом, не сейчас, сейчас надо именно так. И ты мне веришь, и они мне верят, потому что Гудвин опять оказался прав: поверить тому, кто говорит как надо проще, чем сделать так, как хочешь.